Ярославль в тылу войны

Фото из архива Дениса Тумакова

Как чиновники наживались на населении в начале 40-х годов прошлого века

Светлана Парсегова

21 апреля, 2015 13:39

8 мин

Пока шла Великая Отечественная война, Ярославль жил очень трудной жизнью тылового города, расположенного то почти у линии фронта, то совсем далеко от боев. Люди много работали для фронта и для победы, спасали раненых бойцов, эвакуированных мирных жителей. Но военное время стало также катализатором не самых лучших человеческих качеств и социальных явлений. О том, как протекала будничная жизнь Ярославля и его окрестностей с 1941 по 1945 год, «Русской планете» рассказал кандидат исторических наук Денис Тумаков.

Жизнь в Ярославле и Ярославской области во время войны была легче, чем в блокадном Ленинграде или разрушенном в боях Сталинграде. Люди не умирали на улицах от голода, не погибали от прямых попаданий снарядов. Но при этом поведение некоторых представителей ярославской партийной номенклатуры свидетельствовало, как минимум, о нарушении человеческой порядочности.

– Например, был такой секретарь партийного бюро Ярославского паровозоремонтного завода Тихомиров, — рассказывает Денис Тумаков. — Он ежедневно требовал присылать ему на дом литр молока с подсобного хозяйства предприятия и килограмм белого хлеба из столовой, за неподчинение мог арестовать. В дальнейшем Тихомиров распорядился отправлять ежедневно ему на дом завтраки и обеды. При этом в столовой ЯПРЗ ощущалась нехватка работников даже для обслуживания основной массы посетителей, а имевшегося молока с трудом хватало даже для снабжения рабочих, нуждающихся в диетическом питании. По требованию Тихомирова, начальник отдела рабочего снабжения ЯПРЗ был вынужден отоваривать продовольственные карточки его родственников. Дурной пример явился заразительным и для других заводских начальников: они также стали требовать доставки на дом дефицитных продуктов.

В Судиславском районе летом 1943 года была инициирована проверка по делу о расхищении американской помощи эвакуированным семьям советских военных. По ее итогам была снята с должности заведующая районным отделом государственного обеспечения Соловьева, которая вместе с инспектором того же отдела Богдановой незаконно выдала 24 вещи из 192 местным руководящим работникам. Стало известно, что органы НКВД знали о таких фактах, но бездействовали, так как не имели поручения райкома ВКП(б). Как утверждалось, первая взяла часть таких же вещей местный депутат Верховного совета СССР Накайте.

Фото из архива Дениса Тумакова

– Были и худшие примеры, — продолжает Тумаков. — На Дуниловском и Берендеевском торфопредприятиях подобное самоснабжение ответственные чиновники осуществляли с 1944 по 1946 годы. Импортные вещи, а именно меховые куртки, костюмы, жакеты, брюки, пальто, платья и халаты незаконно получали директор, его заместитель, главный инженер предприятия, начальник снабжения и другие ответственные работники и их семьи. Конечно, чтобы это не получило огласки, всем приходилось делиться с местной милицией, НКВД и НКГБ, а также районными чиновниками. Отдельные лица, как сообщал автор справки на имя секретаря ярославского обкома Ларионова, незаконно получали по 50 и более импортных вещей. Вывод звучал неутешительно: «…дело настолько запутано, что в нем трудно разобраться». Однако власть на периферии зачастую предпочитала закрывать глаза на многие «безобразные факты» со стороны своих представителей — война, действительно, все списала.

Все лето 1941 года немецкие войска победоносно продвигались к Москве от западных границ СССР. Осенью фашисты находились поблизости от пределов Ярославской области. Тем временем, в самом Ярославле, Рыбинске и других районах области серьезно ухудшилась санитарно-эпидемиологическая обстановка. В первые два года войны заболеваемость сыпным тифом возросла в 10 раз, а брюшным тифом — более чем в 3 раза.

Для выпускницы ярославской фельдшерско-акушерской школы Капитолины Кутовой местом личного фронта стал инфекционный военный госпиталь № 30/21, располагавшийся на территории современной ярославской больницы им. Семашко. Двадцатилетняя девушка работала медсестрой там, куда поступали самые тяжелые раненые — ведь в инфекционный госпиталь везли не просто с боевыми ранениями, но и с осложнениями в виде сыпного и брюшного тифа, дизентерии, столбняка.

– Мы работали в тяжелых защитных костюмах, подобных противочумным одеждам средневековых лекарей, — поделилась воспоминаниями Капитолина Кутовая с корреспондентом РП. — Но заразиться не боялись — в госпитале очень хорошо была отлажена асептика и антисептика. Мы принимали самых тяжелых больных, брили их наголо, обмывали — ведь тиф передается через вшей. Это самая настоящая беда больших войн. Тогда только-только появились первые антибиотики, что позволило уменьшить смертность, особенно от столбняка. А так нашими главными лекарствами были: аспирин, обеззараживание, медицинский уход и упование на Божью помощь.

Но даже в такой тяжелой работе бывали светлые минуты.

– Наши усилия не пропадали даром, солдаты выздоравливали даже после самых тяжелых ран и инфекций, — говорит Кутовая. — Помню самые счастливые минуты в госпитале — по вечерам, когда после ужина в столовой собирались выздоравливающие больные, врачи, медсестры. Мы разговаривали обо всем на свете, читали стихи, пели.

С 1941-1945 годы криминальная обстановка в Ярославле и Ярославской области заметно ухудшилась, так как основная часть мужского населения ушла на фронт. А оставшиеся женщины, демобилизованные фронтовики и молодежь не могли справиться с ростом преступности. При этом не всегда в роли злоумышленников были отъявленные зэки.
Порой убийства, грабежи, изнасилования и разбойные нападения, в том числе преступления, совершенные в состоянии алкогольного опьянения, совершали и солдаты действующей армии, и офицеры, по тем или иным обстоятельствам оказавшиеся в Ярославле, в тылу.

– Война приводила к стрессу, а наличие на руках у военных оружия позволяло снять его за счет населения, защитницей которого и являлась армия, — объясняет Денис Тумаков. — К тому же у защитников Отечества в то время не было возможности получить профессиональную помощь военных психологов.
Ряды «уголовно-преступного элемента» нередко пополняли инвалиды войны и несовершеннолетние. Первые ощущали себя лишними людьми в обществе. Как выразился инвалид Муратов, живший за счет сбора подаяния на Центральном рынке Ярославля, «пока война, я буду просить на рынке — скажите, где еще я могу заработать 1000 рублей в день? Нигде».

Фото из архива Дениса Тумакова

Дети и подростки также становились преступниками из-за безнадзорности. Особую актуальность в годы войны приобрела также проблема дезертирства из вооруженных сил, уклонения от военной службы или воинского учета. Но наиболее распространенным явлением были нарушения трудовой дисциплины. Впечатляют и цифры осужденных в Ярославской области: в справке от 20 октября 1943 года прокурор Ярославской области Мишутин писал об осуждении за прогул 36 215 человек народными судами в 1942 году.

Методы борьбы со всеми означенными видами преступлений в Ярославской области оставались одинаковы на всем протяжении войны. Это — массовые облавы в городах и сельской местности, проверки паспортного режима в местах массового скопления людей, слежка или даже аресты семей обвиняемых и их высылки в другие районы, создание разветвленной нелегальной агентуры среди населения, на предприятиях, в колхозах и других организациях. В «пораженные уголовно-преступным элементом» регионы направлялись опергруппы милиции и НКВД, максимально привлекались силы советской общественности, у населения изымались оружие и боеприпасы, осуществлялась перлюстрация писем.

На примере Ярославля отчетливо видно, как повлияла на людей война. Каждый по-своему боролся за жизнь. Кто-то помогал раненым, а кто-то, наоборот, старался отобрать последнее у малоимущих. Конечно, и отрицательные примеры истории непременно должны быть озвучены, последующие поколения их не повторяли!

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе